Два крокодила сидят и накуриваются вовсю. На дереве сидит ворона, стало ей вдруг
интересно, в чем же кайф всего этого:
– Ребят, накурите меня, пожалуйста.
– Какие проблемы, ворона, спускайся к нам. Накурим до улета.
Ворона спускается, накуривается и взлетает обратно. Так повторяется три раза, на
четвертый раз крокодилы спрашивают:
– Ну че, ворона, еще будешь? Мы щас еще забьем.
Ворона, с трудом ворочая языком:
– Ребят, если вам не в падлу, сшибите меня палкой.
Заходит обкуренный наркоман в татуировочную мастерскую и говорит мастеру:
– Слышь, братан, ты мне танк на спине наколоть можешь?
Обкуренный мастер отвечает:
– Конечно, кореш, какие проблемы? Ложись, ща сделаем!
Ну, нарик ложится. Проходит ровно 3 минуты, и мастер говорит:
– Все, братан, вставай – готово!
Удивленный такой быстротой нарик:
– Да ты че, в натуре, так быстро танк наколол?!
Мастер:
– А че там накалывать, всего лишь четыре буквы!
«Вести» сообщили, что Путин возмущен внешним видом Петербурга. При этом «Вести»
умолчали, что еще больше Путин возмущен внешним видом губернатора Яковлева.
Встречаются два приятеля. Один другому и говорит:
– Ты знаешь, оказывается, самая умная птица на свете – попугай. Мой прадед сто
лет назад привез одного такого попугая из-за границы. Эта умнейшая в мире птичка
все сто лет пинала лапками клетку, билась головой о прутья клетки и пыталась
передолбить клювом дно клетки. И все сто лет, сколько себя помню, кричала: «Пиастры!..
Пиастры же!.. Пиастры, вашу мать!..»
Второй, с любопытством:
– Ну и чем же все закончилось? Вроде бы не такая уж и умная птичка...
– Да вот, сдохла птичка недавно.
– И что?
– Да так, ничего. Просто в днище клетки действительно оказались пиастры...
В уже закрывающемся баре сидит наглухо расстроенный посетитель и заказывает уже
двенадцатую рюмку водки. Бармена это все достало – да и вообще закрываться пора.
Он подходит к мужику и типа сочувственно спрашивает:
– У вас наверняка что-то произошло?
Мужик с трудом поднимает голову и заплетающимся языком отвечает:
– А-а-а, да-а-а. Но во всем. У нее нет никаких материнских чувств.
Бармен интересуется, поглядывая на часы:
– А что же, собственно, произошло?
– Да вот, прошедшей ночью мы крепко поругались. Я вышел из себя, схватил нашего
трехмесячного ребенка, что спал в кроватке, и бросил им в нее.
– А она?
– А эта бесчувственная стерва взяла и уклонилась!
